Hyperborean
15-16 апреляБез времени
Я не нашёл ничего лучше, чем начать писать. Это очевидное решение пришло не сразу – наверное, потому, что сразу ко мне не пришло ничего. Всё – уходило и уходило, утончалось и исчезало.
Я не буду излишне драматизировать.
15.04.2014, #1
Утром 15 апреля, во вторник, я проснулся и приехал на работу с намерением работать. Мне нравится писать о музыкальных инструментах, и работа должна была идти легко и непринуждённо.
Браузер, быстрая проверка новых сообщений вК.
Сообщение от Маши М.: «Вадик умер. Мой телефон - …»
Коротко, ясно, без лишних слов.
Сейчас, на следующий день, я пишу об этом безэмоционально, возможно, даже слегка отстранённо, и вы знаете, что меня нельзя за это винить. Вчера всё было.
Вероятно, это будет не лучший из моих дневников.
То, что это именно путь, я понял сегодня утром – в какой-то момент, просто так, по воле озарения. Я всегда говорил, что путь – это состояние изменённого сознания (изменённое состояние сознания?). Поверьте, это – тоже.
Маша М. – это «свой парень». Мать-одиночка с двумя детьми, бывший редактор местной оппозиционной газеты «Полевские Вести». «Бывший» - потому что газета исчезла после того, как оппозиция, проиграв выборы, самоустранилась. Газета позиционировалась не как предвыборная и начинала свою работу не за три месяца до выборов, но её постигла печальная участь многих неликвидных проектов людей, изначально настроенных на вершение добрых дел.
Она старше меня года на три – не больше, у неё не идеальная фигура и какое-то панковское каре. Глаза кажутся тёмными, но это, вероятно, потому, что ей темно.
Я набрал её номер и быстрым шагом вышел в коридор. Она ответила сразу и сказала пару ключевых фраз. Я понял, что это не шутка. Связь прервалась. Я набирал её номер снова. Нас не соединяло. Я дошёл до поворота, небольшого тупичка, где почти никогда никого не бывает (чушь! Наш этаж круглый, там нет тупиков), опёрся на стену и сполз вниз.
Она перезвонила.
Его нашли утром.
Я дошёл до офиса, написал нескольким людям – тем, до кого смог дотянуться без лишних усилий – и направился домой.
15.04.2014, #2
Ехал домой я долго. Я сидел в автобусе, смотрел в окно и, кажется, слушал радио.
Последние месяцы мой отец провёл в «Южном рок-клубе», усадьбе Турчанинова, часть которой была переделана в репетиционную базу. Там усилиями владельца здания по прозвищу Пальчик медленно, робкими шажками формировалась рок-группа, которая называлась то «Легион», то «Странники», но в конце концов, кажется, приняла предложенное мной самоироничное название «Lazy Lizard». Впрочем, это ещё надо уточнить.
Клавишник-школьник Дамир и таинственный гитарист Степан, с которыми я ещё не знаком, дополнены зубром ковёр-хардкора Славой, который начинался как джазовый барабанщик, а закончился как упоровшийся колёсами панк. Впрочем, сила Веры воскресила его из мёртвых, и он снова в деле – когда трезв.
Пальчик – человек добрый и ответственный, но глуповатый, узколобый и внушаемый. Один раз услышав ВИА «Nightwish», он был пленён силой голоса старушки Тарьи и монотонным однообразием пауэр-металлических гитарных партий. О том, что мозг «Найтвиша» - это клавишник, он не знал.
Пальчик твёрдо решил «играть что-то вроде», и, поскольку традиции таковы, что тот, кто платит деньги, заказывает музыку, музыкантам пришлось играть рельсоподобные и самодостаточные «тыгыдым-тыгыдым» в то время, как их неутомимый менеджер-продюсер перебирал бесталанных девиц, пытаясь найти ту самую уральскую Тарью, которая прославит его в веках.
Пальчик позвонил мне, когда я ехал в автобусе. Чуть ранее и созвонился со своей двоюродной бабушкой Валей, сестрой матери моего отца. В Екатеринбурге папа всегда устанавливался у неё.
Она удивительнейший человек. Всю свою жизнь она провела одна и на своей волне. В её доме можно встретить несколько кроссвордистских словарей с десятками добавленных туда слов, подборки материалов по ключевым персонам шоу-бизнеса и полные коллекции уральских минералов. Её удивительно голубые глаза проницательны и чисты, и в «Квадрат» (он же «Балда») она с лёгкостью обставит почти любого.
И, конечно, у неё есть копии всех папиных документов – в том числе и потому, что он склонен был с завидной регулярностью их терять. Она сказала, что у неё есть папин костюм (я несказанно этому удивился: не подозревал, что у него он вообще был) и деньги. Паззл начал медленно складываться, и я это понял, но думать было трудно.
15.04.2014, #3
Сейчас полвторого среды. Рядом кружка чая, и я смотрю со старого компа «Black Lagoon». Если кто не в курсе, это прекрасное аниме о современных пиратах. Одно из немногих, что я пересматривал.
Должно быть, это не совсем то, чем люди обычно занимаются на следующий день после смертей своих отцов. Но я сделал уже всё, что мог и мне остаётся только ждать.
Мама была дома. Она отпросилась с работы, чтобы встретить слесарей, которые должны были вершить сантехническое правосудие у нас в туалете. Счастливая случайность. Я написал двум лучшим папиным друзьям вК, попил чаю, и мы с мамой отправились в путь.
Она вполне могла отказаться. Тысячи раз я слышал о том, что «Фёдоров испортил ей жизнь» и о том, что он не очень хороший человек. Она могла сказать: «Удачи, сын», - и отправить меня на автовокзал. Вместо этого она сняла с карточки денег.
Думаю, основная причина этого – забота обо мне, но я не могу отделаться от мысли, что в глубине души она всё ещё любит его – не как мужчину и, наверное, не как человека, но как моего отца. Тринадцать лет вместе – немалый срок, так просто это не вычеркнешь.
Мы заехали к тёте Вале (я всегда называл её «тётей», понятия не имею, почему так вышло). У неё оказались не только папины документы и костюм, но и новая упаковка мыла, новая бритва и новый бинт. И две бутылки водки, «Потому что в морге просят». Её щепетильность где-то далеко за гранью человеческого понимания. Или же это ощущение безысходности и осознание того, что однажды это всё равно произошло бы?
У моего отца была два младших брата. Один проиграл в карты квартиру, связался с наркоманами и в конце-концов умер от туберкулёза где-то в Каменске-Уральском, успев оставить только дочь, которую никто никогда не видел. Второй занимался единоборствами, но постоянно болтался где-то в безвоздушном пространстве жизненного дрейфа, затем спился и однажды был найден замёрзшим в каком-то подвале.
Оба они были выразительны, а средний, Боря, даже красив. Они располагали к себе людей и смотрели на мир добрыми светлыми глазами.
Но у них не было цели – никогда. Не цели – «найти работу» или «поступить в институт», а цели большой, глубокой, важной. Такой цели, без которой одни заканчивают свои дни в подвалах, а другие - перед мониторами, так ничего и не узнав, не сделав и, возможно, даже не почувствовав.
Дорога в Полевской была несложной и быстрой.
15.04.2014, #4
Выспался, но лучше не становится. Постоянная тяжесть в голове и хочется спать.
Возможно, это связано с тем, что я сплю в комнате, заставленной стаканчиками с рассадой томатов, и окно запрещено открывать под страхом смертной казни. Но они же должны производить кислород. Где он?
За окном практически зима – вялотекущая, загибающая в грязи, но как будто ещё живая. Между тем, на улице тепло, и солнце светит сквозь сероватую дымку, закрывающую небо. По-уральски серо. Пейзаж, привычный настолько, что я невольно улыбаюсь.
Мы должны были встретиться с Машей М. Я надеялся, что она прояснит ситуацию, и мне будет легче сообразить, что делать. Маша примчалась в означенное место, на парковку возле единственного в городе кафе «Ласточка», мрачная и с маленьким сыном. В таком составе – мама (группа поддержки и водитель), Маша М. (друг-абориген), Динияр (малолетний преступник, который прыгнул на мою ногу в новом ботинке) и я (человек, который должен принимать решения) – мы и продолжили путешествие.
Маша удивила меня. Когда я спросил: «Как обстановка?», она ответила: «Надо ехать в «Диалог» за гонорарами».
«Диалог» - это газета местного муниципалитета. Её главред – Е.А. – сухая, жилистая женщина, по характеру – тиран, деспот и матрона. Женская иньскость сочетается в ней с тягой к почти военной дисциплине, что, несомненно, обусловлено тем, что она – жена священника, отца Сергия.
Мы созвонились с ней, когда я ещё был в Екатеринбурге, и этот разговор помог мне чётче разобраться в ситуации. Слава (зубр рок-н-ролла и бывший наркоман, помните?), который обнаружил тело, вызвал частную ритуальную службу. Как выяснилось, их в городе всего две – частная и муниципальная, вторая базируется прямо возле морга. В связи с тем, что это частники везли тело в морг, говорила Е.А., они будут давить на меня, навязывая свои услуги по проведению, э-э-э, ритуала.
Вместе с тем, заметила Е.А., она, как папин руководитель (и жена его духовного наставника, но об этом никто, конечно, не говорит), хотела оказать мне всестороннюю поддержку, в связи с чем договорилась с начальником муниципиальной ритуальной службы о том, что часть работ в случае обращения к ним будет проведена бесплатно – в счёт рекламы. «Типичный похоронный бартер», подумалось мне.
Мысль о борьбе за трупы уже тогда показалась мне, несмотря на всю трагичность ситуации, забавной.
- К чёрту гонорары, - ответил я Маше. – Это вообще дело десятое. Самое главное сейчас – разобраться с ритуальными службами.
Её моё «К чёрту гонорары» удивило, но она предпочла выдать злобную тираду в адрес начальника частной ритуальной службы, который по несчастливой случайности оказался её знакомым и, оказывается, звонил уже несколько раз.
Всё казалось изумительно простым: мы договариваемся с ритуальной службой, потом договариваемся со святым отцом, и дело в шляпе, а тело в гробу отправляется в печь. Все рыдают, я пытаюсь не рыдать, и слёзы мне помогает сдерживать лютая ненависть ко всему происходящему.
Не тут-то было. Выяснилось, что в Полевском нет своего крематория, и всех покойников тут православно закапывают. Проблема усложнилась в несколько раз. Я направил нашу партию в «Диалог».
15.04.2014, #5
Е.А. нужна была мне как связующее звено между мной и двумя важнейшими сторонами многогранного мероприятия, которое мне необходимо было организовать – муниципальными ритуальщиками и отцом Сергием.
Всё сложилось хорошо: оказалось, что муниципальная ритуальная служба обеспечивает транспортировку тела в крематорий где-то (!!!) на Сибирском Тракте. Отец Сергий вроде как тоже мог провести отпевание, только насчёт времени уверенности не было.
Между тем, обстановка в кабинете Е.А. была как минимум прохладной. Маша М., потерпевшая техническое поражение в газетной схватке с Е.А., сидела насупившись, а та не преминула поинтересоваться о положении Машиных дел.
Мне было плевать. Я уловил логику происходящего, отношения между всеми сторонами и лицами этого пододеяльного сумасшествия, закружившегося вокруг человека, которого все любили, и я был выше этого.
Мы отправились в морг и заказали ритуал на четверг.
Остался последний значимый пункт назначения – «Южный Рок-клуб», он же «Рок-темница», он же «Рок-обитель», он же «Рок-кладбище» - мы с папой называли его по-разному, в зависимости от того, насколько плохо там обстояли дела.
Там не было электричества, и, поскольку там нет окон, было темно. Однако, я смог заполучить главное – папин ноутбук. И я знал, что хотел там прочесть.
15.04.2014, #6
Сейчас я пишу как-то отрешённо. Кому-то даже покажется, безэмоционально.
Я выхолощен.
Но всё-таки попытаюсь описать, что же происходило вчера со мной самим, потому что о всей беготне уже рассказал, и не осталось ничего, кроме не-слов.
Но всё это будет вечером, как и рассказ о дне сегодняшнем. А сейчас я собираюсь в «Рок-клуб» за вещами.
15.04.2014, #7
Последние несколько дней мой папа вёл дневник. Пять, если быть точным. И последняя запись датирована его последним вечером. Я привожу её полностью, дословно, без правок:
14 апреля 2014 г.
Вечером на Пеньковке появилась новая барышня. Довольно симпатичная молодая особа, у которой, как выяснилось чуть позже, имеется годовалый ребёнок. Никто из парней почему-то не отважился спросить напрямую, замужем ли она? Хотя почти всех это интересовало. Она оказалась обыкновенной продавщицей в продуктовом магазине. Но продавщицей достаточно интересной, начитанной и, главное, любящей тяжёлый рок. Каким же ветром занесло её в Дом с привидениями? Просто она прочитала мой материал в «Диалоге» о мифической годовщине рок-клуба, позвонила Пальчику и напросилась в гости. Петь она сразу же отказалась: «Не думаю, что у меня есть голос…» - скромно ответила она Андрюхе на соответствующее предложение. В этот момент я впервые посмотрел на неё с интересом. Она сказала, что раньше писала стихи, но давненько этим не занималась, а к нам приехала послушать музыку. Ну, парни и начали играть. С ними происходило что-то невероятное! Они снова играли классно, настолько их вдохновило появление незнакомой девушки. Она присела на диванчик рядом со мной, достала из сумочки ручку и листок бумаги и сразу стала писать, потом повернулась ко мне и показала фрагмент текста. (За каким-то хреном Пальчик представил меня как пресс-секретаря рок-клуба. Я охуел, пардонте…) И я прочитал два практически готовых куплета на ту музыку, которую она только что услышала! Очень приличные стихи, ей Богу.
- Я и сама от себя такого не ожидала, - как-то неловко улыбнулась она.
- Чёрт возьми, я тем более не ожидал, - улыбнулся я в ответ.
- Почему? – удивилась Наташа (так её зовут).
- Просто я впервые вижу женщину, которая с ходу пишет стихи на тяжёлую музыку.
- А дальше не идёт, - виновато проговорила она.
- Но это нормально, - я пытался её приободрить, - сейчас не надрывайся, просто послушай, наберись впечатлений. Может быть, дома продолжишь.
Она так и поступила. Но минут через 10 снова попросила у меня бумагу. Её снова «пропёрло» и она набросала новый фрагмент из двух четверостиший, очень недурственных и не очень женских. Чертовски интересная и, несомненно, талантливая девочка Наташа. Около 9 вечера она попрощалась со всеми и ушла, пообещав посетить наш рок-приют в пятницу. Я проводил её до дверей, чтобы она не сломала себе шею на нашей адской лесенке. Её восторгало всё! На первом этаже копошился Андрюхин сварщик-татарин. Он как раз начал варить, когда мы проходили к двери. Даже сварщик умилил эту Наташку.
- И какой тут антураж! – она повернулась ко мне и сверкнула глазами.
- Да уж, - я кивнул в ответ, с трудом подавив зевок. «Для меня, наверное, это тоже выглядело бы романтично в первый раз и лет 25 назад», - подумал я. Она растворилась в темноте, а я вернулся в студию. Здесь уже висел густой табачный дым и тяжеловесный мат. Народ сидел за столом, пил чай и курил. За те два часа, что Наташа провела у нас, я не услышал ни одного нецензурного слова. И курить все выходили в другую комнату. Поистине влияние этой девочки было благотворным. Надеюсь, она вернётся…
15.04.2014, #8
Я должен был сделать ещё одно дело. Возможно, самое важное. Я должен был позвонить этой девушке, Наталье, и рассказать ей всё.
Я узнал её телефон у Пальчика и позвонил.
Я начал разговор с какого-то бреда вроде «Не кладите трубку, это не реклама и не розыгрыш», и я рад, что она меня послушала.
И… это был первый раз за день, когда мне пришлось сдерживать слёзы по-настоящему. Голос дрожал, и я не мог ничего с этим поделать. Но я знал, что обязан рассказать ей об этом, а потом обязан позвать, увидеть её, обнять. Я должен был познакомиться с человеком, благодаря которому папа лёг спать с улыбкой на лице. Может, не «счастливым», но радостным.
Она не выдержала и расплакалась – не громко, не всхлипывая, но я почти увидел, как слёзы покатились у неё из глаз.
Возможно, это всё воображение.
Она придёт. Я её увижу. Понятия не имею, что я ей скажу – смогу ли сказать хоть что-нибудь.
Я могу представить – вру, конечно, не могу – каково это. На её хрупкие (скорее всего) плечи легла ответственность, о которой она не просила, которой она не хотела и которая теперь, вероятно, некоторое время будет заставлять её грустить.
У смерти всегда больше одной жертвы, и те, кто попал под раздачу «случайно», страдают ничуть не меньше.
Возможно, она и вовсе не явится. Может, через пару часов после отпевания напьётся и переспит с первым встречным. Может, это не будет значить для неё ровным счётом ничего.
А, может, ей не всё равно.
Обычно мне плевать на такие вещи, но сейчас другой, совсем другой случай, и хочется, чтобы мир оказался лучшим местом.
Когда я положил трубку, легче не стало. Конец дня был не прост.
Но я лёг и заснул, потому что следующий день уже звал меня.
16.04.2014
Это был день гулкого ничего.
Я спал, валялся и писал этот дневник, отвечал на телефонные звонки и делал вид, что занят. К счастью, всё было решено ещё вчера, и я мог позволить себе расслабиться.
Нет: я должен был.
Вчера был безумный, безумный день, и я сегодня мне нужно было подготовиться к дню завтрашнему, который обещает быть самым тяжёлым днём в моей жизни.
Программа оказалась простой: аниме и рок. Я с радостью присовокупил бы к этому списку футбол, и футбол даже есть – но глубокой ночью, когда я, надеюсь, уже буду спать.
Основным пунктом программы на сегодня было посещение «Южного рок-клуба». Я хотел услышать и увидеть ребят, которыми восхищался мой папа и которые будут нести его гроб.
Я остался доволен. Это не тупой симфо-металл (надеюсь, это не самообман, но я сейчас не в том состоянии, чтобы объективно оценивать окружающую реальность, поэтому всякое может быть). Это не русский рок. Это эдакий симфо-прогрессив, изрядного колорита которому добавляет зубр Слава. Он не ловит кайф от галопирующих ритмов, но с удовольствием пилит смачные, глубокие соло.
Нет, на мой взгляд, ничего хуже, чем металлисты, ударяющиеся в технику.
«Гитара – это душа человека, говорящая шестью струнами».
Состав команды странен. Слава, которому 52 и который играет рок-н-ролл, кажется, уже 152 года; ученик выпускного класса клавишник Дамир, умница в поисках собственного стиля; недавно «откинувшийся» басист, которому не хватает практики; барабанщик с карданом, по внешнему виду которого трудно сказать, что он причастен к рок-музыке.
Лидер группы – гитарист Стёпа, крайне техничный чувак себе на уме.
Нет, они не «Lazy Lizard».
Но названия им я пока не вижу.
Я слушал их, улыбался, тряс головой в такт музыке и писал текст – в их общем блокноте, сразу после папиных стихов, трёхрублёвой ручкой.
Я уже не помню, что там было и о чём. Едва ли это шедевр. Да это и не важно. Иногда просто хочется писать.
Пальчик продолжает искать им вокалистку. Они продолжают играть рок.
Ковёр-хардкор никуда не девается, пляшет и свищет на раздолье.
Это очень хорошие ребята. Я, в общем, и не делал ничего, только говорил, немного подкрутил им эквалайзер, полминуты поиграл на гитаре (дроп С – это сурово и весело, но я был не в том настроении), - а двое из них, Дамир и Стёпа, ближе к концу говорили о том, что хотят увидеть меня снова.
Я склонен верить.
Не знаю, почему, не представляю и не вижу. Сегодня, вчера, ближайшую тысячу лет – я склонен верить всему, потому что на неверие нет сил. Это тяжёлая работа – не верить.
Я забрал оттуда пять пакетов папиных вещей. Там много свитеров и рубашек – хочется надевать их по очереди, ходить, мерять, надевать снова. Думаю, когда-нибудь я проведу так целый день.
Близится ночь, и близится завтрашний ужас, и в голове у меня гулкая, мягкая тишина, отзывчивая и ненавязчивая, спокойная и мирная. Тишина, какая бывает в лесу в нежаркую безветренную погоду, когда солнце пробивается из-за туч и сквозь ветки, рассыпая по листве нечёткий, рассеянный свет.
Я не знаю, как я переживу завтрашний день.
Я не нашёл ничего лучше, чем начать писать. Это очевидное решение пришло не сразу – наверное, потому, что сразу ко мне не пришло ничего. Всё – уходило и уходило, утончалось и исчезало.
Я не буду излишне драматизировать.
15.04.2014, #1
Утром 15 апреля, во вторник, я проснулся и приехал на работу с намерением работать. Мне нравится писать о музыкальных инструментах, и работа должна была идти легко и непринуждённо.
Браузер, быстрая проверка новых сообщений вК.
Сообщение от Маши М.: «Вадик умер. Мой телефон - …»
Коротко, ясно, без лишних слов.
Сейчас, на следующий день, я пишу об этом безэмоционально, возможно, даже слегка отстранённо, и вы знаете, что меня нельзя за это винить. Вчера всё было.
Вероятно, это будет не лучший из моих дневников.
То, что это именно путь, я понял сегодня утром – в какой-то момент, просто так, по воле озарения. Я всегда говорил, что путь – это состояние изменённого сознания (изменённое состояние сознания?). Поверьте, это – тоже.
Маша М. – это «свой парень». Мать-одиночка с двумя детьми, бывший редактор местной оппозиционной газеты «Полевские Вести». «Бывший» - потому что газета исчезла после того, как оппозиция, проиграв выборы, самоустранилась. Газета позиционировалась не как предвыборная и начинала свою работу не за три месяца до выборов, но её постигла печальная участь многих неликвидных проектов людей, изначально настроенных на вершение добрых дел.
Она старше меня года на три – не больше, у неё не идеальная фигура и какое-то панковское каре. Глаза кажутся тёмными, но это, вероятно, потому, что ей темно.
Я набрал её номер и быстрым шагом вышел в коридор. Она ответила сразу и сказала пару ключевых фраз. Я понял, что это не шутка. Связь прервалась. Я набирал её номер снова. Нас не соединяло. Я дошёл до поворота, небольшого тупичка, где почти никогда никого не бывает (чушь! Наш этаж круглый, там нет тупиков), опёрся на стену и сполз вниз.
Она перезвонила.
Его нашли утром.
Я дошёл до офиса, написал нескольким людям – тем, до кого смог дотянуться без лишних усилий – и направился домой.
15.04.2014, #2
Ехал домой я долго. Я сидел в автобусе, смотрел в окно и, кажется, слушал радио.
Последние месяцы мой отец провёл в «Южном рок-клубе», усадьбе Турчанинова, часть которой была переделана в репетиционную базу. Там усилиями владельца здания по прозвищу Пальчик медленно, робкими шажками формировалась рок-группа, которая называлась то «Легион», то «Странники», но в конце концов, кажется, приняла предложенное мной самоироничное название «Lazy Lizard». Впрочем, это ещё надо уточнить.
Клавишник-школьник Дамир и таинственный гитарист Степан, с которыми я ещё не знаком, дополнены зубром ковёр-хардкора Славой, который начинался как джазовый барабанщик, а закончился как упоровшийся колёсами панк. Впрочем, сила Веры воскресила его из мёртвых, и он снова в деле – когда трезв.
Пальчик – человек добрый и ответственный, но глуповатый, узколобый и внушаемый. Один раз услышав ВИА «Nightwish», он был пленён силой голоса старушки Тарьи и монотонным однообразием пауэр-металлических гитарных партий. О том, что мозг «Найтвиша» - это клавишник, он не знал.
Пальчик твёрдо решил «играть что-то вроде», и, поскольку традиции таковы, что тот, кто платит деньги, заказывает музыку, музыкантам пришлось играть рельсоподобные и самодостаточные «тыгыдым-тыгыдым» в то время, как их неутомимый менеджер-продюсер перебирал бесталанных девиц, пытаясь найти ту самую уральскую Тарью, которая прославит его в веках.
Пальчик позвонил мне, когда я ехал в автобусе. Чуть ранее и созвонился со своей двоюродной бабушкой Валей, сестрой матери моего отца. В Екатеринбурге папа всегда устанавливался у неё.
Она удивительнейший человек. Всю свою жизнь она провела одна и на своей волне. В её доме можно встретить несколько кроссвордистских словарей с десятками добавленных туда слов, подборки материалов по ключевым персонам шоу-бизнеса и полные коллекции уральских минералов. Её удивительно голубые глаза проницательны и чисты, и в «Квадрат» (он же «Балда») она с лёгкостью обставит почти любого.
И, конечно, у неё есть копии всех папиных документов – в том числе и потому, что он склонен был с завидной регулярностью их терять. Она сказала, что у неё есть папин костюм (я несказанно этому удивился: не подозревал, что у него он вообще был) и деньги. Паззл начал медленно складываться, и я это понял, но думать было трудно.
15.04.2014, #3
Сейчас полвторого среды. Рядом кружка чая, и я смотрю со старого компа «Black Lagoon». Если кто не в курсе, это прекрасное аниме о современных пиратах. Одно из немногих, что я пересматривал.
Должно быть, это не совсем то, чем люди обычно занимаются на следующий день после смертей своих отцов. Но я сделал уже всё, что мог и мне остаётся только ждать.
Мама была дома. Она отпросилась с работы, чтобы встретить слесарей, которые должны были вершить сантехническое правосудие у нас в туалете. Счастливая случайность. Я написал двум лучшим папиным друзьям вК, попил чаю, и мы с мамой отправились в путь.
Она вполне могла отказаться. Тысячи раз я слышал о том, что «Фёдоров испортил ей жизнь» и о том, что он не очень хороший человек. Она могла сказать: «Удачи, сын», - и отправить меня на автовокзал. Вместо этого она сняла с карточки денег.
Думаю, основная причина этого – забота обо мне, но я не могу отделаться от мысли, что в глубине души она всё ещё любит его – не как мужчину и, наверное, не как человека, но как моего отца. Тринадцать лет вместе – немалый срок, так просто это не вычеркнешь.
Мы заехали к тёте Вале (я всегда называл её «тётей», понятия не имею, почему так вышло). У неё оказались не только папины документы и костюм, но и новая упаковка мыла, новая бритва и новый бинт. И две бутылки водки, «Потому что в морге просят». Её щепетильность где-то далеко за гранью человеческого понимания. Или же это ощущение безысходности и осознание того, что однажды это всё равно произошло бы?
У моего отца была два младших брата. Один проиграл в карты квартиру, связался с наркоманами и в конце-концов умер от туберкулёза где-то в Каменске-Уральском, успев оставить только дочь, которую никто никогда не видел. Второй занимался единоборствами, но постоянно болтался где-то в безвоздушном пространстве жизненного дрейфа, затем спился и однажды был найден замёрзшим в каком-то подвале.
Оба они были выразительны, а средний, Боря, даже красив. Они располагали к себе людей и смотрели на мир добрыми светлыми глазами.
Но у них не было цели – никогда. Не цели – «найти работу» или «поступить в институт», а цели большой, глубокой, важной. Такой цели, без которой одни заканчивают свои дни в подвалах, а другие - перед мониторами, так ничего и не узнав, не сделав и, возможно, даже не почувствовав.
Дорога в Полевской была несложной и быстрой.
15.04.2014, #4
Выспался, но лучше не становится. Постоянная тяжесть в голове и хочется спать.
Возможно, это связано с тем, что я сплю в комнате, заставленной стаканчиками с рассадой томатов, и окно запрещено открывать под страхом смертной казни. Но они же должны производить кислород. Где он?
За окном практически зима – вялотекущая, загибающая в грязи, но как будто ещё живая. Между тем, на улице тепло, и солнце светит сквозь сероватую дымку, закрывающую небо. По-уральски серо. Пейзаж, привычный настолько, что я невольно улыбаюсь.
Мы должны были встретиться с Машей М. Я надеялся, что она прояснит ситуацию, и мне будет легче сообразить, что делать. Маша примчалась в означенное место, на парковку возле единственного в городе кафе «Ласточка», мрачная и с маленьким сыном. В таком составе – мама (группа поддержки и водитель), Маша М. (друг-абориген), Динияр (малолетний преступник, который прыгнул на мою ногу в новом ботинке) и я (человек, который должен принимать решения) – мы и продолжили путешествие.
Маша удивила меня. Когда я спросил: «Как обстановка?», она ответила: «Надо ехать в «Диалог» за гонорарами».
«Диалог» - это газета местного муниципалитета. Её главред – Е.А. – сухая, жилистая женщина, по характеру – тиран, деспот и матрона. Женская иньскость сочетается в ней с тягой к почти военной дисциплине, что, несомненно, обусловлено тем, что она – жена священника, отца Сергия.
Мы созвонились с ней, когда я ещё был в Екатеринбурге, и этот разговор помог мне чётче разобраться в ситуации. Слава (зубр рок-н-ролла и бывший наркоман, помните?), который обнаружил тело, вызвал частную ритуальную службу. Как выяснилось, их в городе всего две – частная и муниципальная, вторая базируется прямо возле морга. В связи с тем, что это частники везли тело в морг, говорила Е.А., они будут давить на меня, навязывая свои услуги по проведению, э-э-э, ритуала.
Вместе с тем, заметила Е.А., она, как папин руководитель (и жена его духовного наставника, но об этом никто, конечно, не говорит), хотела оказать мне всестороннюю поддержку, в связи с чем договорилась с начальником муниципиальной ритуальной службы о том, что часть работ в случае обращения к ним будет проведена бесплатно – в счёт рекламы. «Типичный похоронный бартер», подумалось мне.
Мысль о борьбе за трупы уже тогда показалась мне, несмотря на всю трагичность ситуации, забавной.
- К чёрту гонорары, - ответил я Маше. – Это вообще дело десятое. Самое главное сейчас – разобраться с ритуальными службами.
Её моё «К чёрту гонорары» удивило, но она предпочла выдать злобную тираду в адрес начальника частной ритуальной службы, который по несчастливой случайности оказался её знакомым и, оказывается, звонил уже несколько раз.
Всё казалось изумительно простым: мы договариваемся с ритуальной службой, потом договариваемся со святым отцом, и дело в шляпе, а тело в гробу отправляется в печь. Все рыдают, я пытаюсь не рыдать, и слёзы мне помогает сдерживать лютая ненависть ко всему происходящему.
Не тут-то было. Выяснилось, что в Полевском нет своего крематория, и всех покойников тут православно закапывают. Проблема усложнилась в несколько раз. Я направил нашу партию в «Диалог».
15.04.2014, #5
Е.А. нужна была мне как связующее звено между мной и двумя важнейшими сторонами многогранного мероприятия, которое мне необходимо было организовать – муниципальными ритуальщиками и отцом Сергием.
Всё сложилось хорошо: оказалось, что муниципальная ритуальная служба обеспечивает транспортировку тела в крематорий где-то (!!!) на Сибирском Тракте. Отец Сергий вроде как тоже мог провести отпевание, только насчёт времени уверенности не было.
Между тем, обстановка в кабинете Е.А. была как минимум прохладной. Маша М., потерпевшая техническое поражение в газетной схватке с Е.А., сидела насупившись, а та не преминула поинтересоваться о положении Машиных дел.
Мне было плевать. Я уловил логику происходящего, отношения между всеми сторонами и лицами этого пододеяльного сумасшествия, закружившегося вокруг человека, которого все любили, и я был выше этого.
Мы отправились в морг и заказали ритуал на четверг.
Остался последний значимый пункт назначения – «Южный Рок-клуб», он же «Рок-темница», он же «Рок-обитель», он же «Рок-кладбище» - мы с папой называли его по-разному, в зависимости от того, насколько плохо там обстояли дела.
Там не было электричества, и, поскольку там нет окон, было темно. Однако, я смог заполучить главное – папин ноутбук. И я знал, что хотел там прочесть.
15.04.2014, #6
Сейчас я пишу как-то отрешённо. Кому-то даже покажется, безэмоционально.
Я выхолощен.
Но всё-таки попытаюсь описать, что же происходило вчера со мной самим, потому что о всей беготне уже рассказал, и не осталось ничего, кроме не-слов.
Но всё это будет вечером, как и рассказ о дне сегодняшнем. А сейчас я собираюсь в «Рок-клуб» за вещами.
15.04.2014, #7
Последние несколько дней мой папа вёл дневник. Пять, если быть точным. И последняя запись датирована его последним вечером. Я привожу её полностью, дословно, без правок:
14 апреля 2014 г.
Вечером на Пеньковке появилась новая барышня. Довольно симпатичная молодая особа, у которой, как выяснилось чуть позже, имеется годовалый ребёнок. Никто из парней почему-то не отважился спросить напрямую, замужем ли она? Хотя почти всех это интересовало. Она оказалась обыкновенной продавщицей в продуктовом магазине. Но продавщицей достаточно интересной, начитанной и, главное, любящей тяжёлый рок. Каким же ветром занесло её в Дом с привидениями? Просто она прочитала мой материал в «Диалоге» о мифической годовщине рок-клуба, позвонила Пальчику и напросилась в гости. Петь она сразу же отказалась: «Не думаю, что у меня есть голос…» - скромно ответила она Андрюхе на соответствующее предложение. В этот момент я впервые посмотрел на неё с интересом. Она сказала, что раньше писала стихи, но давненько этим не занималась, а к нам приехала послушать музыку. Ну, парни и начали играть. С ними происходило что-то невероятное! Они снова играли классно, настолько их вдохновило появление незнакомой девушки. Она присела на диванчик рядом со мной, достала из сумочки ручку и листок бумаги и сразу стала писать, потом повернулась ко мне и показала фрагмент текста. (За каким-то хреном Пальчик представил меня как пресс-секретаря рок-клуба. Я охуел, пардонте…) И я прочитал два практически готовых куплета на ту музыку, которую она только что услышала! Очень приличные стихи, ей Богу.
- Я и сама от себя такого не ожидала, - как-то неловко улыбнулась она.
- Чёрт возьми, я тем более не ожидал, - улыбнулся я в ответ.
- Почему? – удивилась Наташа (так её зовут).
- Просто я впервые вижу женщину, которая с ходу пишет стихи на тяжёлую музыку.
- А дальше не идёт, - виновато проговорила она.
- Но это нормально, - я пытался её приободрить, - сейчас не надрывайся, просто послушай, наберись впечатлений. Может быть, дома продолжишь.
Она так и поступила. Но минут через 10 снова попросила у меня бумагу. Её снова «пропёрло» и она набросала новый фрагмент из двух четверостиший, очень недурственных и не очень женских. Чертовски интересная и, несомненно, талантливая девочка Наташа. Около 9 вечера она попрощалась со всеми и ушла, пообещав посетить наш рок-приют в пятницу. Я проводил её до дверей, чтобы она не сломала себе шею на нашей адской лесенке. Её восторгало всё! На первом этаже копошился Андрюхин сварщик-татарин. Он как раз начал варить, когда мы проходили к двери. Даже сварщик умилил эту Наташку.
- И какой тут антураж! – она повернулась ко мне и сверкнула глазами.
- Да уж, - я кивнул в ответ, с трудом подавив зевок. «Для меня, наверное, это тоже выглядело бы романтично в первый раз и лет 25 назад», - подумал я. Она растворилась в темноте, а я вернулся в студию. Здесь уже висел густой табачный дым и тяжеловесный мат. Народ сидел за столом, пил чай и курил. За те два часа, что Наташа провела у нас, я не услышал ни одного нецензурного слова. И курить все выходили в другую комнату. Поистине влияние этой девочки было благотворным. Надеюсь, она вернётся…
15.04.2014, #8
Я должен был сделать ещё одно дело. Возможно, самое важное. Я должен был позвонить этой девушке, Наталье, и рассказать ей всё.
Я узнал её телефон у Пальчика и позвонил.
Я начал разговор с какого-то бреда вроде «Не кладите трубку, это не реклама и не розыгрыш», и я рад, что она меня послушала.
И… это был первый раз за день, когда мне пришлось сдерживать слёзы по-настоящему. Голос дрожал, и я не мог ничего с этим поделать. Но я знал, что обязан рассказать ей об этом, а потом обязан позвать, увидеть её, обнять. Я должен был познакомиться с человеком, благодаря которому папа лёг спать с улыбкой на лице. Может, не «счастливым», но радостным.
Она не выдержала и расплакалась – не громко, не всхлипывая, но я почти увидел, как слёзы покатились у неё из глаз.
Возможно, это всё воображение.
Она придёт. Я её увижу. Понятия не имею, что я ей скажу – смогу ли сказать хоть что-нибудь.
Я могу представить – вру, конечно, не могу – каково это. На её хрупкие (скорее всего) плечи легла ответственность, о которой она не просила, которой она не хотела и которая теперь, вероятно, некоторое время будет заставлять её грустить.
У смерти всегда больше одной жертвы, и те, кто попал под раздачу «случайно», страдают ничуть не меньше.
Возможно, она и вовсе не явится. Может, через пару часов после отпевания напьётся и переспит с первым встречным. Может, это не будет значить для неё ровным счётом ничего.
А, может, ей не всё равно.
Обычно мне плевать на такие вещи, но сейчас другой, совсем другой случай, и хочется, чтобы мир оказался лучшим местом.
Когда я положил трубку, легче не стало. Конец дня был не прост.
Но я лёг и заснул, потому что следующий день уже звал меня.
16.04.2014
Это был день гулкого ничего.
Я спал, валялся и писал этот дневник, отвечал на телефонные звонки и делал вид, что занят. К счастью, всё было решено ещё вчера, и я мог позволить себе расслабиться.
Нет: я должен был.
Вчера был безумный, безумный день, и я сегодня мне нужно было подготовиться к дню завтрашнему, который обещает быть самым тяжёлым днём в моей жизни.
Программа оказалась простой: аниме и рок. Я с радостью присовокупил бы к этому списку футбол, и футбол даже есть – но глубокой ночью, когда я, надеюсь, уже буду спать.
Основным пунктом программы на сегодня было посещение «Южного рок-клуба». Я хотел услышать и увидеть ребят, которыми восхищался мой папа и которые будут нести его гроб.
Я остался доволен. Это не тупой симфо-металл (надеюсь, это не самообман, но я сейчас не в том состоянии, чтобы объективно оценивать окружающую реальность, поэтому всякое может быть). Это не русский рок. Это эдакий симфо-прогрессив, изрядного колорита которому добавляет зубр Слава. Он не ловит кайф от галопирующих ритмов, но с удовольствием пилит смачные, глубокие соло.
Нет, на мой взгляд, ничего хуже, чем металлисты, ударяющиеся в технику.
«Гитара – это душа человека, говорящая шестью струнами».
Состав команды странен. Слава, которому 52 и который играет рок-н-ролл, кажется, уже 152 года; ученик выпускного класса клавишник Дамир, умница в поисках собственного стиля; недавно «откинувшийся» басист, которому не хватает практики; барабанщик с карданом, по внешнему виду которого трудно сказать, что он причастен к рок-музыке.
Лидер группы – гитарист Стёпа, крайне техничный чувак себе на уме.
Нет, они не «Lazy Lizard».
Но названия им я пока не вижу.
Я слушал их, улыбался, тряс головой в такт музыке и писал текст – в их общем блокноте, сразу после папиных стихов, трёхрублёвой ручкой.
Я уже не помню, что там было и о чём. Едва ли это шедевр. Да это и не важно. Иногда просто хочется писать.
Пальчик продолжает искать им вокалистку. Они продолжают играть рок.
Ковёр-хардкор никуда не девается, пляшет и свищет на раздолье.
Это очень хорошие ребята. Я, в общем, и не делал ничего, только говорил, немного подкрутил им эквалайзер, полминуты поиграл на гитаре (дроп С – это сурово и весело, но я был не в том настроении), - а двое из них, Дамир и Стёпа, ближе к концу говорили о том, что хотят увидеть меня снова.
Я склонен верить.
Не знаю, почему, не представляю и не вижу. Сегодня, вчера, ближайшую тысячу лет – я склонен верить всему, потому что на неверие нет сил. Это тяжёлая работа – не верить.
Я забрал оттуда пять пакетов папиных вещей. Там много свитеров и рубашек – хочется надевать их по очереди, ходить, мерять, надевать снова. Думаю, когда-нибудь я проведу так целый день.
Близится ночь, и близится завтрашний ужас, и в голове у меня гулкая, мягкая тишина, отзывчивая и ненавязчивая, спокойная и мирная. Тишина, какая бывает в лесу в нежаркую безветренную погоду, когда солнце пробивается из-за туч и сквозь ветки, рассыпая по листве нечёткий, рассеянный свет.
Я не знаю, как я переживу завтрашний день.
-
-
25.04.2014 в 22:30