Hyperborean
читать дальше
День Третий, часть 1. Квиддич
День Третий #1. Теория квиддича
Квиддич - это игра, в которую играют 7 на 7. В состав команды входит 1 вратарь, 1 ловец, 2 загонщика и 3 охотника. Задача охотников - забить квоффл (скукоженный баскетбольный мяч) в одно из трёх колец. Задача загонщиков - с помощью бадминтонной ракетки попасть бладжером (массажным мячиком) по игру команды противника, что выбивает его из игры на 10 секунд. Задача ловца - поймать снитч (теннисный мяч), который, стоя спиной к полю, кидают так называемые “операторы снитча”.
За гол дают 10 очков, за поимку снитча - 50. Игра заканчивается, когда ловят снитч. Выигрывает та команда, у которой на момент поимки снитча больше очков, в случае равенства - та, чей ловец поймал снитч.
Функции вратаря, думаю, объяснять не надо.
День Третий #2. Предматчевые расклады
Я начал готовиться к кубку сразу, как только предыдущий капитан возложил на меня эти тяжёлые обязанности. Отказаться я не мог, потому что кроме меня капитаном становиться было просто некому. И я начал с анализа команд.
Гриффиндор ужасал. Я понимал, что с таким составом, как у Гриффиндора, я выиграл бы Кубок Ойкумены и всех девяти миров Иггдрасиля по квиддичу, если бы это потребовалось. Абсолютно лучший вратарь Хогварста Бруствер (Кошмар) и высокий, худой ловец Гейнс (Саша Самохвалов) были на каком-то недосягаемом уровне. Пара загонщиков Поттер-Ангел не сказать что блистательна, но знает своё дело и, кроме того, весьма габаритна. Трио охотников Холланд-Ферли-Фадж выглядело слабым местом команды, но только если смотреть с точки зрения массы. Эбби Фадж (Мэй) - один из лучших охотников, которых мне довелось видеть. Когда у меня спросили, что же в ней такого страшного, я ответил не задумываясь: “Представьте меня. Так вот, Фадж - это минус десять процентов скорости, минус десять процентов техники и плюс сто пятьдесят процентов ярости”. Холланд - из тех людей, кому для совершенства постоянно чего-то не хватает, но его физические данные (высокий, быстрый) позволяют надеяться на то, что он вырастет в очень сильного игрока. Капитан их команды - Поттер. Как истинный Гриффиндорец, он уделяет мотивации куда больше времени, чем тактике, и в этом я видел серьёзную слабость его команды.
Рейвенкло ужасал чуть меньше. Главным образом потому, что у Рейвенкло была только одна по-настоящему сильная линия. Но какая! Охотники этой команды внушали ужас. Паркинсон и Лавгуд (Болт) оба высокие, плечистые, мускулистые, физически сильные и, что немаловажно, опытнейшие игроки. А Шейла Кэмпбелл (Зима), которая дополняла их команду, конечно, была ниже и вообще меньше их, но, например, мне в комплекции, кажется, не уступала вовсе. Вратарь у них был средний, загонщики - тоже. Настоящая боль Рейвенкло - это ловец. Вне всякого сомнения, Лаура Лэрд (Саша Гусева) - талантливая девочка, но ловца должен даже более, чем других игроков, отличать инстинкт убийцы и здоровый блеск в глазах. Про Паркинсона, капитана Рейвенкло, я не знал почти ничего, но мог предположить, что он представляет, как играть в квиддич правильно.
Хаффлпафф предстал передо мной поистине удивительной командой, поскольку я в первый раз столкнулся с тем, что сильнейшая линия квиддичной команды - загонщики. Бёрк и особенно Гордон были прекрасны, и Хаффлпафф всерьёз мог рассчитывать на использования численного преимущества во время игры. Их вратарь был так себе. Их ловец определился за день до игры, но людей по фамилии Борджин нельзя недооценивать, поэтому я не стал сбрасывать её со счетов. Линия охотников Хаффлпаффа О`Харра - Дегворт - Борджин (Снежка) была чрезвычайно похожа на нашу (о которой позже), только была несколько хуже по всем позициям. Они вполне могли бы побороться с Гриффиндором ввиду схожести габаритов, но против Рейвенкло (и, хотелось верить, нас) были бессильны. Ещё одна проблема Хаффлпаффа заключалась в управлении командой. Бёрк, несмотря на очевидную харизму и талант загонщика, не очень хорошо разбирался в, собственно, квиддиче, а вице-капитан О`Харра едва ли стал бы пытаться навязывать ему сложные тактические схемы, даже если они бы у него появились.
Сборная Слизерина представляла собой поразительное зрелище. Вратарь, моя сестра Гертруда, пошла в квиддич не столько из-за неземной любви к спорту, сколько для того, чтобы поддержать меня. Том Риддл, который числился загонщиком, скорее изображал спортивную деятельность, чем действительно ей занимался, поскольку большую часть времени был увлечён своими томориддловскими делами. Второй загонщик, Сигнус Блэк, примкнул к команде на пятьдесят процентов из-за того, что хотел получить расположение лучшего друга своей невесты, и на пятьдесят процентов из любви к родине. Охотников числилось трое - Анри Розье, Саша Кляйн и Антонин Долохов, причём последний честно сказал, что "умеет разрушать". Анри Розье оказался типичной "glass cannon", прекрасным нападающим, который совершенно не умел защищаться. Ну, а Саша Кляйн была старательной девушкой-Охотником, и это меня, пожалуй, радовало: приятно иметь в команде хотя бы одного игрока, к которому не нужен особый подход. А ещё был Бертрам Вустер, но я плохо представлял, что он такое.
Накануне в Чайном Клубе я провёл для всех желающих краткий анализ грядущего турнира. Я говорил о том, что сильнейшие команды - Гриффиндор и Рейвенкло, а сам думал в этот момент, что, хотя Рейвенкло не может не победить по квоффлам, снитч поймает всё равно Гейнс, и был готов ставить деньги на победу Гриффиндора в случае их встречи с Паркинсоном и компанией. Примерно так же я был уверен в нашей победе над Хаффлпаффом, с той лишь разницей, что нашим жёлто-чёрным друзьям просто-напросто нечего было нам предложить.
День Третий #3. Квиддич, первый матч
Когда рано утром я вышел на разминку, Рейвенкло уже был на поле. Они хорошо установили кольца и, как выяснилось, тренировались с самого раннего утра. Выглядели они так себе. Я немного потренировался вместе с ними и увидел, что движутся они с изяществом горных троллей после сытного обеда. Ещё одним важным последствием этой их тренировки было прискорбное состояние поля. Самое парадоксальное, что больше всего это било по ним самим. Как более высокие, с расположенным намного выше центром тяжести, они скользили и не могли развить ровным счётом никакую скорость.
Мы поиграли на одну сторону, я с их запасным охотником против двух их основных охотников, и наша команда выиграла 20:0. Возможно, стоило поддаться, но мне хотелось оценить и свои силы тоже. Я понял, что превосхожу их по всем показателям, кроме габаритов. К моему великому сожалению, именно этот фактор мог оказаться решающим.
Дело в том, что при ширине поля в десять метров ширина плеч внезапно становится принципиально важной, и я прекрасно осознавал, что команда Рейвенкло, например, встав в ряд, занимает даже больше. Мне стоило быть готовым и к этому.
Хотя я в теоретическом столкновении Гриффиндора с Рейвенкло я ставил на первых, было в Рейвенкло что-то такое, что заставляло трепетать - глаза убийц. Несмотря на то, что я играл с ними, как с играют с кошкой с помощью клубка, я видел, что играю с тигром. Тигровороном. Этот Рейвенкло не оставлял шанса на ошибку, он лучился уверенностью и какой-то не по школьному зрелой мощью, которая меня, откровенно говоря, пугала. Эту команду невозможно было напугать или сломить. Их можно было только победить, и я малодушно надеялся, что за меня это сделает кто-то другой.
Жеребьёвка состоялась за завтраком, и нам достался Хаффлпафф. Я мысленно вздохнул с облегчением. Как играть против жёлто-чёрных, я прекрасно представлял: против них нужно было просто сыграть в квиддич, и для победы этого должно было хватить. Я ни в коем случае не недооценивал их, портреты их загонщиков я готов был бы повесить на стену в своей "Комнате Квиддича" дома, но, вместе с тем, я _чувствовал_, что проиграть Хаффлпаффу мы никак не можем. Так вышло, что именно мы были для них самым неудобным соперником. Связано это в первую очередь с тем, что у них была самая мобильная тройка Охотников - не считая как раз нашей. Тотальное преимущество в скорости, ловкости и, не побоюсь этого слова, спортивном изяществе - вот что делало нас фаворитами. Я бы не рискнул делать ставки в их матче с Гриффиндором и Рейвенкло, но в противостоянии с нами я бы не задумываясь поставил на себя.
Как выяснилось, не я один. Перед игрой ко мне подошёл Майлз Мортимер.
- Я поставил на вас два сикля, - сказал он. - И ещё два на нашу победу в Кубке.
Я улыбнулся.
- Спасибо, Мортимер.
Это правда было очень важно для меня.
За несколько минут до игры мы почти столкнулись с Бёрком в нашей общей части замка. Мы улыбнулись друг другу и пожали руки.
- Покажем красивый квиддич, Бёрк, - сказал я.
- Покажем, Флинт.
- Хорошо, что нам нечего делить.
- Действительно, нечего. И действительно хорошо.
Откровенно говоря, я завидовал Бёрку. И не только потому, что именно его Долохов попросил быть секундантом на дуэли (которую Антонин, к слову, бесславно проиграл), но и потому, что была в нём какая-то... стать. Я понимал, что я всего лишь пятикурсник, который хорошо играет в квиддич и понимает, как это делать. Бёрк был большим - он был настоящим лидером.
Я же полагался на то, на что полагаются все Флинты - на Мастерство. И я уповал на то, что моего Мастерства окажется достаточно для того, чтобы мои люди пошли за мной и поверили мне.
Я улучил момент и подошёл к Поттеру, когда тот был один.
- Ну, что скажешь, Поттер?
- В смысле?
- Ну, у тебя же точно есть мысли относительно грядущих матчей. Сейчас-то всё равно никто уже не будет ничего менять, а мне интересно твоё мнение как капитана.
- Позволь, я оставлю своё мнение при себе...
"И когда Гриффиндор успел _так_ измельчать?"
- ... но в вашей встрече с Хаффлпаффом ставить на победителя я не рискну, а в нашей встрече с Рейвенкло я ставлю, естественно, на себя!
Поттер совершенно не умел врать. Он считал, что Хаффлпафф сильнее, но побоялся высказать это мне в лицо. И эта его бравада...
- Ясно. Как всегда, молчишь, Поттер.
- Я? Молчу, КАК ВСЕГДА?!
- Как всегда, когда стоит что-то сказать, - уточнил я. - Спасибо.
Перед началом матча МакНелли подозвал к себе всех капитанов и внёс предложение относительно поправки к правилам.
- Мы ограничены во времени, поэтому предлагаю играть 40 минут - двадцать минут до снитча и двадцать минут с ним.
Я не подал виду, что почти счастлив, и согласился с этим предложением безэмоционально. Возражений не было.
Матч начался с небольшим опозданием. Всё утро во мне поднималось и росло возбуждение, которое никак не объяснить тому, кто никогда не выходил на битву. Вопрос не в том, хочешь ли ты убить своего противника или забить в его кольцо больше голов. Главное - победа. Сквозь слёзы и кровь, любой ценой, вне зависимости от силы противника. Погружённый в священный боевой транс не может быть осмеян, в адрес берсерка не могут лететь упрёки.
Разница между мной и берсерком была лишь в том, что я - Флинт.
Я снял очки за несколько минут до начала, и к началу игры мысли успели приобрести привычную отрешённость. Силуэты размывались, видимое, теряло значение, и я чувствовал, как голова наполняется той глубокой, правильной пустотой, которая позволяет принимать единственно верные решения.
Хаффлпафф невольно помог мне. В их газете было написано, что я ловец, и, вероятно, многие именно так и считали. Когда я крикнул "Ловец Слизерина - Антонин Долохов!", трибуны взорвались аплодисментами и возгласами: частично - восторженными, частично - не очень.
"Больше славы Долохову!", - мысленно усмехнулся я. - "Пусть повеселится перед выпуском!"
Игра проходила именно так, как я и ожидал, за тем лишь исключением, что мы не могли забить. Вообще. Реализуй мы хотя бы половину бросков, игра была бы сделана уже в первые пятнадцать минут. Однако квоффл упорно не шёл в кольца, и счёт был равным. Мне оставалось надеяться на то, что это не сломит моих игроков.
Не сломило. Мы бросали и бросали, бросали и бросали и, несмотря на ужасную реализацию, лидировали. Однако на Хаффлпафф работало их главное оружие - загонщики. Они выбивали нас регулярно, и это помогало их Охотникам группироваться и получать численное преимущество на отдельных участках поля. Счёт был равный.
У меня свело ногу, и я упал. Лечить меня прибежал никто иной как директор Диппет. Он командовал, Долохов следовал его указаниям, и вскоре спазм прошёл. Однако я понимал, что передвигаться с максимальной скоростью я уже не смогу. И понимал также, что, возможно, понадобится передвигаться даже ещё быстрее.
А ещё помнил о том, что обещал быть безрассудным, отчаянным и яростным - играть, не жалея ни тела ни души. Я не знал, смогу ли получить таким образом прощение себя самого за малодушие и бесполезность, - я знал только, что это единственный способ попытаться. Я мог только потерять себя самого в этой мясорубке - с тем, чтобы найти себя нового, очистившегося и, возможно, более осмысленного.
Я улыбнулся и продолжил игру.
А потом появился снитч. И вскоре я услышал с трибун удивлённые возгласы товарищей по факультету: "Долохов, лови снитч! Почему ты не ловишь снитч, Долохов?!"
Глупые девочки ничего не понимали. Долохов не пытался поймать снитч, потому что я сказал ему сделать это. Его задачей было помешать поймать снитч ловцу Хаффлпаффа. Поскольку я с самого начала был уверен в том, что мы выиграем по квоффлам, ключевым элементом победы становилась неудача ловца Хаффлпаффа.
И мы выиграли. Это не было просто, как не было и сложно: я чувствовал, что это просто было. Я поблагодарил Бёрка за прекрасную игру, и он пообещал, что в финале будет болеть за меня. Я в очередной раз восхитился им.
День Третий #4. Квиддич, второй матч
- Я поднял ставки, - Мортимер широко улыбался. - До четырёх сиклей!
- Только в случае чего не обвиняй меня в том, что потерял деньги.
Я не считал нужным скрывать свою неуверенность. Не потому, что заранее признавал себя побеждённым, а потому, что прекрасно понимал, с чем мне предстоит столкнуться в случае любого исхода второго полуфинала.
- К-конечно, нет, Фф-линт, - иногда заикание Мортимера даже шло ему. - Ведь даже в случае пп-проигрыша я пот-теряю ровно два сик-кля, которые и ставил изначально и с к-которыми я гот-тов расстаться.
Я улыбнулся.
- Спасибо, Мортимер.
- Ну, что скажешь, Поттер? - я нем мог отказать себе в этом удовольствии.
- Откровенно говоря, я не верил в вашу победу, - признался он.
- Я знаю, - улыбнулся я. - Удачи тебе с Рейвенкло.
Хотя я желал ему удачи искренне, болеть я собирался за синих. То есть как "болеть". Я должен был быть судьёй за воротами, так что пристрастным мне было быть запрещено. Поэтому я просто надеялся на Рейвенкло. А всё потому, что я понимал, как против них играть. Что делать с Гриффиндором, я не имел ни малейшего представления.
Ситуация была совершенно очевидна. Для того, чтобы обыграть Рейвенкло, требовалось проиграть им с разницей меньше чем в шесть квоффлов. Несмотря на определённый прогресс Лауры Лэрд, я не видел в ней возможности перевернуть настоящую кубковую игру.
Это же самое наверняка осознавал и Паркинсон, что значило следующее: за первые двадцать минут Рейвенкло должен был забить МНОГО. А это значило, что с первой же минуты они начнут рвать и метать, убивать и уничтожать противника. Бросаться в пляски с саблями с этим Рейвенкло было очевидным самоубийством, и я искренне надеялся на то, что Поттер сможет донести эту нехитрую мысль до своих отважных соратников.
Перед игрой Гриффиндор провернул хитрый трюк и преподнёс зрителям настоящий сюрприз: они материализовали Почти Безголового Ника! Ник оказался прямо-таки огромным, и это позволило Гриффиндору нивелировать разницу в габаритах. Теперь у них был высокий и быстрый Холланд, большой и страшный Ник и яростная Фадж. Команда мечты.
Прозвучал стартовый свисток, и уже через минуту мне хотелось рыдать.
Гриффиндор ничего не понимал. Гриффиндор ничего не осознавал. То, что происходило на поле, было матчем настоящего Гриффиндора в исполнении Рейвенкло с его дурной копией в исполнении Гриффиндора. Я не подозревал, что с _такой_ сильной командой можно показывать _такой_ плохой квиддич.
Я находился за воротами Дилана Уолтона (Дана), возле которого игроки почти не появлялись, поэтому у меня было достаточно времени для того, чтобы проанализировать катастрофу. Выводы были совершенно неутешительными.
В своей гриффиндорской погоне за победой и первенством команда Поттера просто-напросто забыла не проиграть.
Нет никакой принципиальной разницы между квиддичем и, например, чарами. Ты становишься Мастером, когда перестаёшь ошибаться. Команда Гриффиндора, возможно, и была великолепна, но она только и делала, что ошибалась.
Рейвенкло на их фоне выглядели настоящей квиддичной машиной, они превосходили их во всём. Гриффиндор был сметён, разнесён, уничтожен, а добили его травмы.
А потом Лаура Лэрд поймала снитч.
Не уверен, что она сама способна объяснить, как именно это произошло, но она прыгнула, вытянула руку, и снитч оказался в ней. Это был момент озарения и благословения свыше, момент триумфа и настоящей магии спорта. Мало быть высоким, быстрым и сильным - нужно хотеть победить.
Чем же занимался Гейнс? Его смогла отвлечь Шейла Кэмпбелл. Он отвлёкся в тот самый ключевой момент, когда одно его действие могло принести победу его команде. Момент истины.
0:100
Кесарю - Кесарево, как говорят магглы, а Поттеру - Поттерово. Квиддичу - квиддичево.
День Третий #5. Квиддич, третий матч
За несколько минут до матча ко мне едва ли не вприпрыжку подбежала мисс Малфой.
- У нас есть Феликс для Долохова!
Я решительно покачал головой.
- Я против.
Тогда я не мог воспринять это всерьёз - мне не пришло в голову, что студент Слизерина может оказаться таким глупым. Да и не мог я отвлекаться. Я думал совсем о другом.
Оценить Рейвенкло в боевых условиях мне не удалось, поскольку Гриффиндор сдался фактически без сопротивления, и выявить какие-то новые слабые стороны сине-белой команды мне не удалось. Оставалось положиться на то, чем я планировал побеждать Рейвенкло до этого.
Собственно, это было именно то, чем мы победили Хаффлпафф, с одной лишь несущественной разницей: Долохову следовало попытаться поймать снитч. Я знал, как играть с Рейвенкло на равных в, собственно, квиддич, но с игрой-в-игре "Ловля Снитча" нельзя быть ни в чём уверенным. Так что план был прост: играем в квиддич, а там будь что будет.
Конечно, вы бы не поверили мне, если бы я сказал, что на этом тактика Слизерина заканчивалась, - и были бы правы. Но раскрывать профессиональные тайны пусть пробуют те, кому это действительно интересно и те, кто видел это воочию. Ограничусь простым утверждением: мы использовали наши сильные и их слабые стороны.
Основная проблема заключалась в том, что Рейвенкло вообще ничего не планировал. Они шли и забивали, и вот с этой прямолинейной целеустремлённостью гильотины мне и предстояло бороться.
Когда матч начался, я увидел, что Паркинсон способен видеть дальше "лети и забивай": игру я начал в не очень-то нежных объятиях Шейлы Кэмпбелл. Этот ход был полностью оправдан. Дело в том, что они не могли не заметить того факта, что я начинал все атаки своей команды. А отобрать у меня мяч они не могли, и они это тоже знали. Поэтому единственно верным решением для них была попытка сделать так, чтобы я мяч не получил вовсе.
Было бы странно, если бы в матче с Рейвенкло я не столкнулся с мощным разумом.
Не учли они трёх вещей. Во-первых, в сборную по квиддичу не берут кого попало. Саша Кляйн, большую часть первого матча остававшаяся в тени, стала разыгрывающим и справлялась с этим весьма успешно. Во-вторых, высокий прессинг имеет один существенный недостаток: если из-под него освободиться, получаешь больше пространства для манёвра.
В-третьих, лично я, Галахад Флинт, вышел на поле умирать.
Победа как таковая меня не интересовала. Я не признавался в этом ни друзьям ни команде, потому что они бы просто не поняли этого. Потому что они не Флинты. Я выходил на поле против тех, кто выше и физически сильнее, кто страшнее и харизматичнее, бросая им негласный вызов: я обещал себе и им, что не буду слабее. Именно так человек идёт к совершенству: он бросает вызов превосходящим силам и не проигрывает им.
Я знал, что мне предстоит быть избитым и вывалянным в грязи, что мне предстоит падать и подниматься бессчётное количество раз, - но это было для меня ритуалом, священным действом, фазой гусеницы для бабочки.
Я чувствовал себя ничтожным и верил, что, справившись, смогу подняться на ступень выше.
Это не было моим Граалем - это был первый кирпич в стене моего личного Камелота. Мой разум был чист. Я не чувствовал боли от падений в прошлой игре, я не чувствовал напряжения в больной ноге - я был идеальным Галахадом Флинтом, Галахадом первородным и изначальным.
И этот Галахад Флинт, который не видел перед собой ничего лишнего и не чувствовал никаких помех, играл в квиддич так, как обычный Галахад Флинт раньше никогда не играл.
Я плохо помню, что же, собственно, происходило на поле. Моё сознание и мировосприятие исказились, и я видел только то, что происходит сейчас, не ощущая ни прошлого ни будущего: я играл вне времени, одномоментно, в Здесь и Сейчас.
И мы играли на равных. Не знаю, чего ждал от этого матча Рейвенкло и на что рассчитывал, но едва ли в их планы входила встреча с таким отчаянным, яростным Слизерином - таким, который не боится идти грудь в грудь, не уклоняется от столкновений - и бежит, бежит, бежит!..
Мы месили грязь и друг друга, не считаясь ни с чем. Не знаю, на что это было похоже со стороны, но изнутри это напоминало сражение - насколько я могу представить себе, как выглядят сражения. Меня роняли - я вставал и бежал. Мне перебивали дыхание - я вставал и бежал.
- 50:50! - услышал я после того, как расчётливо, с места, забросил свой второй мяч в игре.
"Ничья!"
Через минуту на поле появился снитч. А потом Долохов поймал его с лёгкостью, какой произносит Люмос.
День Третий #1. Теория квиддича
Квиддич - это игра, в которую играют 7 на 7. В состав команды входит 1 вратарь, 1 ловец, 2 загонщика и 3 охотника. Задача охотников - забить квоффл (скукоженный баскетбольный мяч) в одно из трёх колец. Задача загонщиков - с помощью бадминтонной ракетки попасть бладжером (массажным мячиком) по игру команды противника, что выбивает его из игры на 10 секунд. Задача ловца - поймать снитч (теннисный мяч), который, стоя спиной к полю, кидают так называемые “операторы снитча”.
За гол дают 10 очков, за поимку снитча - 50. Игра заканчивается, когда ловят снитч. Выигрывает та команда, у которой на момент поимки снитча больше очков, в случае равенства - та, чей ловец поймал снитч.
Функции вратаря, думаю, объяснять не надо.
День Третий #2. Предматчевые расклады
Я начал готовиться к кубку сразу, как только предыдущий капитан возложил на меня эти тяжёлые обязанности. Отказаться я не мог, потому что кроме меня капитаном становиться было просто некому. И я начал с анализа команд.
Гриффиндор ужасал. Я понимал, что с таким составом, как у Гриффиндора, я выиграл бы Кубок Ойкумены и всех девяти миров Иггдрасиля по квиддичу, если бы это потребовалось. Абсолютно лучший вратарь Хогварста Бруствер (Кошмар) и высокий, худой ловец Гейнс (Саша Самохвалов) были на каком-то недосягаемом уровне. Пара загонщиков Поттер-Ангел не сказать что блистательна, но знает своё дело и, кроме того, весьма габаритна. Трио охотников Холланд-Ферли-Фадж выглядело слабым местом команды, но только если смотреть с точки зрения массы. Эбби Фадж (Мэй) - один из лучших охотников, которых мне довелось видеть. Когда у меня спросили, что же в ней такого страшного, я ответил не задумываясь: “Представьте меня. Так вот, Фадж - это минус десять процентов скорости, минус десять процентов техники и плюс сто пятьдесят процентов ярости”. Холланд - из тех людей, кому для совершенства постоянно чего-то не хватает, но его физические данные (высокий, быстрый) позволяют надеяться на то, что он вырастет в очень сильного игрока. Капитан их команды - Поттер. Как истинный Гриффиндорец, он уделяет мотивации куда больше времени, чем тактике, и в этом я видел серьёзную слабость его команды.
Рейвенкло ужасал чуть меньше. Главным образом потому, что у Рейвенкло была только одна по-настоящему сильная линия. Но какая! Охотники этой команды внушали ужас. Паркинсон и Лавгуд (Болт) оба высокие, плечистые, мускулистые, физически сильные и, что немаловажно, опытнейшие игроки. А Шейла Кэмпбелл (Зима), которая дополняла их команду, конечно, была ниже и вообще меньше их, но, например, мне в комплекции, кажется, не уступала вовсе. Вратарь у них был средний, загонщики - тоже. Настоящая боль Рейвенкло - это ловец. Вне всякого сомнения, Лаура Лэрд (Саша Гусева) - талантливая девочка, но ловца должен даже более, чем других игроков, отличать инстинкт убийцы и здоровый блеск в глазах. Про Паркинсона, капитана Рейвенкло, я не знал почти ничего, но мог предположить, что он представляет, как играть в квиддич правильно.
Хаффлпафф предстал передо мной поистине удивительной командой, поскольку я в первый раз столкнулся с тем, что сильнейшая линия квиддичной команды - загонщики. Бёрк и особенно Гордон были прекрасны, и Хаффлпафф всерьёз мог рассчитывать на использования численного преимущества во время игры. Их вратарь был так себе. Их ловец определился за день до игры, но людей по фамилии Борджин нельзя недооценивать, поэтому я не стал сбрасывать её со счетов. Линия охотников Хаффлпаффа О`Харра - Дегворт - Борджин (Снежка) была чрезвычайно похожа на нашу (о которой позже), только была несколько хуже по всем позициям. Они вполне могли бы побороться с Гриффиндором ввиду схожести габаритов, но против Рейвенкло (и, хотелось верить, нас) были бессильны. Ещё одна проблема Хаффлпаффа заключалась в управлении командой. Бёрк, несмотря на очевидную харизму и талант загонщика, не очень хорошо разбирался в, собственно, квиддиче, а вице-капитан О`Харра едва ли стал бы пытаться навязывать ему сложные тактические схемы, даже если они бы у него появились.
Сборная Слизерина представляла собой поразительное зрелище. Вратарь, моя сестра Гертруда, пошла в квиддич не столько из-за неземной любви к спорту, сколько для того, чтобы поддержать меня. Том Риддл, который числился загонщиком, скорее изображал спортивную деятельность, чем действительно ей занимался, поскольку большую часть времени был увлечён своими томориддловскими делами. Второй загонщик, Сигнус Блэк, примкнул к команде на пятьдесят процентов из-за того, что хотел получить расположение лучшего друга своей невесты, и на пятьдесят процентов из любви к родине. Охотников числилось трое - Анри Розье, Саша Кляйн и Антонин Долохов, причём последний честно сказал, что "умеет разрушать". Анри Розье оказался типичной "glass cannon", прекрасным нападающим, который совершенно не умел защищаться. Ну, а Саша Кляйн была старательной девушкой-Охотником, и это меня, пожалуй, радовало: приятно иметь в команде хотя бы одного игрока, к которому не нужен особый подход. А ещё был Бертрам Вустер, но я плохо представлял, что он такое.
Накануне в Чайном Клубе я провёл для всех желающих краткий анализ грядущего турнира. Я говорил о том, что сильнейшие команды - Гриффиндор и Рейвенкло, а сам думал в этот момент, что, хотя Рейвенкло не может не победить по квоффлам, снитч поймает всё равно Гейнс, и был готов ставить деньги на победу Гриффиндора в случае их встречи с Паркинсоном и компанией. Примерно так же я был уверен в нашей победе над Хаффлпаффом, с той лишь разницей, что нашим жёлто-чёрным друзьям просто-напросто нечего было нам предложить.
День Третий #3. Квиддич, первый матч
Когда рано утром я вышел на разминку, Рейвенкло уже был на поле. Они хорошо установили кольца и, как выяснилось, тренировались с самого раннего утра. Выглядели они так себе. Я немного потренировался вместе с ними и увидел, что движутся они с изяществом горных троллей после сытного обеда. Ещё одним важным последствием этой их тренировки было прискорбное состояние поля. Самое парадоксальное, что больше всего это било по ним самим. Как более высокие, с расположенным намного выше центром тяжести, они скользили и не могли развить ровным счётом никакую скорость.
Мы поиграли на одну сторону, я с их запасным охотником против двух их основных охотников, и наша команда выиграла 20:0. Возможно, стоило поддаться, но мне хотелось оценить и свои силы тоже. Я понял, что превосхожу их по всем показателям, кроме габаритов. К моему великому сожалению, именно этот фактор мог оказаться решающим.
Дело в том, что при ширине поля в десять метров ширина плеч внезапно становится принципиально важной, и я прекрасно осознавал, что команда Рейвенкло, например, встав в ряд, занимает даже больше. Мне стоило быть готовым и к этому.
Хотя я в теоретическом столкновении Гриффиндора с Рейвенкло я ставил на первых, было в Рейвенкло что-то такое, что заставляло трепетать - глаза убийц. Несмотря на то, что я играл с ними, как с играют с кошкой с помощью клубка, я видел, что играю с тигром. Тигровороном. Этот Рейвенкло не оставлял шанса на ошибку, он лучился уверенностью и какой-то не по школьному зрелой мощью, которая меня, откровенно говоря, пугала. Эту команду невозможно было напугать или сломить. Их можно было только победить, и я малодушно надеялся, что за меня это сделает кто-то другой.
Жеребьёвка состоялась за завтраком, и нам достался Хаффлпафф. Я мысленно вздохнул с облегчением. Как играть против жёлто-чёрных, я прекрасно представлял: против них нужно было просто сыграть в квиддич, и для победы этого должно было хватить. Я ни в коем случае не недооценивал их, портреты их загонщиков я готов был бы повесить на стену в своей "Комнате Квиддича" дома, но, вместе с тем, я _чувствовал_, что проиграть Хаффлпаффу мы никак не можем. Так вышло, что именно мы были для них самым неудобным соперником. Связано это в первую очередь с тем, что у них была самая мобильная тройка Охотников - не считая как раз нашей. Тотальное преимущество в скорости, ловкости и, не побоюсь этого слова, спортивном изяществе - вот что делало нас фаворитами. Я бы не рискнул делать ставки в их матче с Гриффиндором и Рейвенкло, но в противостоянии с нами я бы не задумываясь поставил на себя.
Как выяснилось, не я один. Перед игрой ко мне подошёл Майлз Мортимер.
- Я поставил на вас два сикля, - сказал он. - И ещё два на нашу победу в Кубке.
Я улыбнулся.
- Спасибо, Мортимер.
Это правда было очень важно для меня.
За несколько минут до игры мы почти столкнулись с Бёрком в нашей общей части замка. Мы улыбнулись друг другу и пожали руки.
- Покажем красивый квиддич, Бёрк, - сказал я.
- Покажем, Флинт.
- Хорошо, что нам нечего делить.
- Действительно, нечего. И действительно хорошо.
Откровенно говоря, я завидовал Бёрку. И не только потому, что именно его Долохов попросил быть секундантом на дуэли (которую Антонин, к слову, бесславно проиграл), но и потому, что была в нём какая-то... стать. Я понимал, что я всего лишь пятикурсник, который хорошо играет в квиддич и понимает, как это делать. Бёрк был большим - он был настоящим лидером.
Я же полагался на то, на что полагаются все Флинты - на Мастерство. И я уповал на то, что моего Мастерства окажется достаточно для того, чтобы мои люди пошли за мной и поверили мне.
Я улучил момент и подошёл к Поттеру, когда тот был один.
- Ну, что скажешь, Поттер?
- В смысле?
- Ну, у тебя же точно есть мысли относительно грядущих матчей. Сейчас-то всё равно никто уже не будет ничего менять, а мне интересно твоё мнение как капитана.
- Позволь, я оставлю своё мнение при себе...
"И когда Гриффиндор успел _так_ измельчать?"
- ... но в вашей встрече с Хаффлпаффом ставить на победителя я не рискну, а в нашей встрече с Рейвенкло я ставлю, естественно, на себя!
Поттер совершенно не умел врать. Он считал, что Хаффлпафф сильнее, но побоялся высказать это мне в лицо. И эта его бравада...
- Ясно. Как всегда, молчишь, Поттер.
- Я? Молчу, КАК ВСЕГДА?!
- Как всегда, когда стоит что-то сказать, - уточнил я. - Спасибо.
Перед началом матча МакНелли подозвал к себе всех капитанов и внёс предложение относительно поправки к правилам.
- Мы ограничены во времени, поэтому предлагаю играть 40 минут - двадцать минут до снитча и двадцать минут с ним.
Я не подал виду, что почти счастлив, и согласился с этим предложением безэмоционально. Возражений не было.
Матч начался с небольшим опозданием. Всё утро во мне поднималось и росло возбуждение, которое никак не объяснить тому, кто никогда не выходил на битву. Вопрос не в том, хочешь ли ты убить своего противника или забить в его кольцо больше голов. Главное - победа. Сквозь слёзы и кровь, любой ценой, вне зависимости от силы противника. Погружённый в священный боевой транс не может быть осмеян, в адрес берсерка не могут лететь упрёки.
Разница между мной и берсерком была лишь в том, что я - Флинт.
Я снял очки за несколько минут до начала, и к началу игры мысли успели приобрести привычную отрешённость. Силуэты размывались, видимое, теряло значение, и я чувствовал, как голова наполняется той глубокой, правильной пустотой, которая позволяет принимать единственно верные решения.
Хаффлпафф невольно помог мне. В их газете было написано, что я ловец, и, вероятно, многие именно так и считали. Когда я крикнул "Ловец Слизерина - Антонин Долохов!", трибуны взорвались аплодисментами и возгласами: частично - восторженными, частично - не очень.
"Больше славы Долохову!", - мысленно усмехнулся я. - "Пусть повеселится перед выпуском!"
Игра проходила именно так, как я и ожидал, за тем лишь исключением, что мы не могли забить. Вообще. Реализуй мы хотя бы половину бросков, игра была бы сделана уже в первые пятнадцать минут. Однако квоффл упорно не шёл в кольца, и счёт был равным. Мне оставалось надеяться на то, что это не сломит моих игроков.
Не сломило. Мы бросали и бросали, бросали и бросали и, несмотря на ужасную реализацию, лидировали. Однако на Хаффлпафф работало их главное оружие - загонщики. Они выбивали нас регулярно, и это помогало их Охотникам группироваться и получать численное преимущество на отдельных участках поля. Счёт был равный.
У меня свело ногу, и я упал. Лечить меня прибежал никто иной как директор Диппет. Он командовал, Долохов следовал его указаниям, и вскоре спазм прошёл. Однако я понимал, что передвигаться с максимальной скоростью я уже не смогу. И понимал также, что, возможно, понадобится передвигаться даже ещё быстрее.
А ещё помнил о том, что обещал быть безрассудным, отчаянным и яростным - играть, не жалея ни тела ни души. Я не знал, смогу ли получить таким образом прощение себя самого за малодушие и бесполезность, - я знал только, что это единственный способ попытаться. Я мог только потерять себя самого в этой мясорубке - с тем, чтобы найти себя нового, очистившегося и, возможно, более осмысленного.
Я улыбнулся и продолжил игру.
А потом появился снитч. И вскоре я услышал с трибун удивлённые возгласы товарищей по факультету: "Долохов, лови снитч! Почему ты не ловишь снитч, Долохов?!"
Глупые девочки ничего не понимали. Долохов не пытался поймать снитч, потому что я сказал ему сделать это. Его задачей было помешать поймать снитч ловцу Хаффлпаффа. Поскольку я с самого начала был уверен в том, что мы выиграем по квоффлам, ключевым элементом победы становилась неудача ловца Хаффлпаффа.
И мы выиграли. Это не было просто, как не было и сложно: я чувствовал, что это просто было. Я поблагодарил Бёрка за прекрасную игру, и он пообещал, что в финале будет болеть за меня. Я в очередной раз восхитился им.
День Третий #4. Квиддич, второй матч
- Я поднял ставки, - Мортимер широко улыбался. - До четырёх сиклей!
- Только в случае чего не обвиняй меня в том, что потерял деньги.
Я не считал нужным скрывать свою неуверенность. Не потому, что заранее признавал себя побеждённым, а потому, что прекрасно понимал, с чем мне предстоит столкнуться в случае любого исхода второго полуфинала.
- К-конечно, нет, Фф-линт, - иногда заикание Мортимера даже шло ему. - Ведь даже в случае пп-проигрыша я пот-теряю ровно два сик-кля, которые и ставил изначально и с к-которыми я гот-тов расстаться.
Я улыбнулся.
- Спасибо, Мортимер.
- Ну, что скажешь, Поттер? - я нем мог отказать себе в этом удовольствии.
- Откровенно говоря, я не верил в вашу победу, - признался он.
- Я знаю, - улыбнулся я. - Удачи тебе с Рейвенкло.
Хотя я желал ему удачи искренне, болеть я собирался за синих. То есть как "болеть". Я должен был быть судьёй за воротами, так что пристрастным мне было быть запрещено. Поэтому я просто надеялся на Рейвенкло. А всё потому, что я понимал, как против них играть. Что делать с Гриффиндором, я не имел ни малейшего представления.
Ситуация была совершенно очевидна. Для того, чтобы обыграть Рейвенкло, требовалось проиграть им с разницей меньше чем в шесть квоффлов. Несмотря на определённый прогресс Лауры Лэрд, я не видел в ней возможности перевернуть настоящую кубковую игру.
Это же самое наверняка осознавал и Паркинсон, что значило следующее: за первые двадцать минут Рейвенкло должен был забить МНОГО. А это значило, что с первой же минуты они начнут рвать и метать, убивать и уничтожать противника. Бросаться в пляски с саблями с этим Рейвенкло было очевидным самоубийством, и я искренне надеялся на то, что Поттер сможет донести эту нехитрую мысль до своих отважных соратников.
Перед игрой Гриффиндор провернул хитрый трюк и преподнёс зрителям настоящий сюрприз: они материализовали Почти Безголового Ника! Ник оказался прямо-таки огромным, и это позволило Гриффиндору нивелировать разницу в габаритах. Теперь у них был высокий и быстрый Холланд, большой и страшный Ник и яростная Фадж. Команда мечты.
Прозвучал стартовый свисток, и уже через минуту мне хотелось рыдать.
Гриффиндор ничего не понимал. Гриффиндор ничего не осознавал. То, что происходило на поле, было матчем настоящего Гриффиндора в исполнении Рейвенкло с его дурной копией в исполнении Гриффиндора. Я не подозревал, что с _такой_ сильной командой можно показывать _такой_ плохой квиддич.
Я находился за воротами Дилана Уолтона (Дана), возле которого игроки почти не появлялись, поэтому у меня было достаточно времени для того, чтобы проанализировать катастрофу. Выводы были совершенно неутешительными.
В своей гриффиндорской погоне за победой и первенством команда Поттера просто-напросто забыла не проиграть.
Нет никакой принципиальной разницы между квиддичем и, например, чарами. Ты становишься Мастером, когда перестаёшь ошибаться. Команда Гриффиндора, возможно, и была великолепна, но она только и делала, что ошибалась.
Рейвенкло на их фоне выглядели настоящей квиддичной машиной, они превосходили их во всём. Гриффиндор был сметён, разнесён, уничтожен, а добили его травмы.
А потом Лаура Лэрд поймала снитч.
Не уверен, что она сама способна объяснить, как именно это произошло, но она прыгнула, вытянула руку, и снитч оказался в ней. Это был момент озарения и благословения свыше, момент триумфа и настоящей магии спорта. Мало быть высоким, быстрым и сильным - нужно хотеть победить.
Чем же занимался Гейнс? Его смогла отвлечь Шейла Кэмпбелл. Он отвлёкся в тот самый ключевой момент, когда одно его действие могло принести победу его команде. Момент истины.
0:100
Кесарю - Кесарево, как говорят магглы, а Поттеру - Поттерово. Квиддичу - квиддичево.
День Третий #5. Квиддич, третий матч
За несколько минут до матча ко мне едва ли не вприпрыжку подбежала мисс Малфой.
- У нас есть Феликс для Долохова!
Я решительно покачал головой.
- Я против.
Тогда я не мог воспринять это всерьёз - мне не пришло в голову, что студент Слизерина может оказаться таким глупым. Да и не мог я отвлекаться. Я думал совсем о другом.
Оценить Рейвенкло в боевых условиях мне не удалось, поскольку Гриффиндор сдался фактически без сопротивления, и выявить какие-то новые слабые стороны сине-белой команды мне не удалось. Оставалось положиться на то, чем я планировал побеждать Рейвенкло до этого.
Собственно, это было именно то, чем мы победили Хаффлпафф, с одной лишь несущественной разницей: Долохову следовало попытаться поймать снитч. Я знал, как играть с Рейвенкло на равных в, собственно, квиддич, но с игрой-в-игре "Ловля Снитча" нельзя быть ни в чём уверенным. Так что план был прост: играем в квиддич, а там будь что будет.
Конечно, вы бы не поверили мне, если бы я сказал, что на этом тактика Слизерина заканчивалась, - и были бы правы. Но раскрывать профессиональные тайны пусть пробуют те, кому это действительно интересно и те, кто видел это воочию. Ограничусь простым утверждением: мы использовали наши сильные и их слабые стороны.
Основная проблема заключалась в том, что Рейвенкло вообще ничего не планировал. Они шли и забивали, и вот с этой прямолинейной целеустремлённостью гильотины мне и предстояло бороться.
Когда матч начался, я увидел, что Паркинсон способен видеть дальше "лети и забивай": игру я начал в не очень-то нежных объятиях Шейлы Кэмпбелл. Этот ход был полностью оправдан. Дело в том, что они не могли не заметить того факта, что я начинал все атаки своей команды. А отобрать у меня мяч они не могли, и они это тоже знали. Поэтому единственно верным решением для них была попытка сделать так, чтобы я мяч не получил вовсе.
Было бы странно, если бы в матче с Рейвенкло я не столкнулся с мощным разумом.
Не учли они трёх вещей. Во-первых, в сборную по квиддичу не берут кого попало. Саша Кляйн, большую часть первого матча остававшаяся в тени, стала разыгрывающим и справлялась с этим весьма успешно. Во-вторых, высокий прессинг имеет один существенный недостаток: если из-под него освободиться, получаешь больше пространства для манёвра.
В-третьих, лично я, Галахад Флинт, вышел на поле умирать.
Победа как таковая меня не интересовала. Я не признавался в этом ни друзьям ни команде, потому что они бы просто не поняли этого. Потому что они не Флинты. Я выходил на поле против тех, кто выше и физически сильнее, кто страшнее и харизматичнее, бросая им негласный вызов: я обещал себе и им, что не буду слабее. Именно так человек идёт к совершенству: он бросает вызов превосходящим силам и не проигрывает им.
Я знал, что мне предстоит быть избитым и вывалянным в грязи, что мне предстоит падать и подниматься бессчётное количество раз, - но это было для меня ритуалом, священным действом, фазой гусеницы для бабочки.
Я чувствовал себя ничтожным и верил, что, справившись, смогу подняться на ступень выше.
Это не было моим Граалем - это был первый кирпич в стене моего личного Камелота. Мой разум был чист. Я не чувствовал боли от падений в прошлой игре, я не чувствовал напряжения в больной ноге - я был идеальным Галахадом Флинтом, Галахадом первородным и изначальным.
И этот Галахад Флинт, который не видел перед собой ничего лишнего и не чувствовал никаких помех, играл в квиддич так, как обычный Галахад Флинт раньше никогда не играл.
Я плохо помню, что же, собственно, происходило на поле. Моё сознание и мировосприятие исказились, и я видел только то, что происходит сейчас, не ощущая ни прошлого ни будущего: я играл вне времени, одномоментно, в Здесь и Сейчас.
И мы играли на равных. Не знаю, чего ждал от этого матча Рейвенкло и на что рассчитывал, но едва ли в их планы входила встреча с таким отчаянным, яростным Слизерином - таким, который не боится идти грудь в грудь, не уклоняется от столкновений - и бежит, бежит, бежит!..
Мы месили грязь и друг друга, не считаясь ни с чем. Не знаю, на что это было похоже со стороны, но изнутри это напоминало сражение - насколько я могу представить себе, как выглядят сражения. Меня роняли - я вставал и бежал. Мне перебивали дыхание - я вставал и бежал.
- 50:50! - услышал я после того, как расчётливо, с места, забросил свой второй мяч в игре.
"Ничья!"
Через минуту на поле появился снитч. А потом Долохов поймал его с лёгкостью, какой произносит Люмос.
-
-
12.05.2014 в 21:07-
-
12.05.2014 в 21:12-
-
12.05.2014 в 21:48-
-
12.05.2014 в 21:49Ты прекрасный. Я рада. что мы познакомились и играли вместе. Хочу ещё. Общаться и играть.
-
-
12.05.2014 в 21:52А если серьёзно, то там либо мы взяли бы измором их Охотников (лично я в таком темпе ещё час мог бы бегать без проблем), либо кто-то из вас поймал бы снитч совершенно случайно. В общем, сколько я ни думал о той ситуации, получается фифти-фифти. Победил бы тот, кому бы больше повезло. В общем, так и случилось - только несколько раньше, чем я предполагал.
-
-
12.05.2014 в 21:52-
-
13.05.2014 в 11:38